Все восхищение – Тебе.
Превосходящий разуменье,
Создавший словом все творенье,
Все восхищение – Тебе.
Все удивление – Тебе.
В узор историй вткавший судьбы,
Где все рассчитано в секунды,
Все удивление – Тебе.
Все поклонение – Тебе.
Там где Твое – там место славы,
Там славным станет даже слабый,
Все поклонение – Тебе.
Все откровение – Тебе.
Сердечный стук и первый лепет,
И для Христа открытый вертеп,
Все откровение – Тебе.
И все, что вижу – все Твое:
И блеск росы, закатов стоны,
Полей бескрайних шелк зеленый,
Глубины моря, звезд мерцанье,
Луны и радуги сиянье,
И трепет крыл, жизнь мотылька,
И вдаль бегущая река,
Последний вздох, и первый крик,
Младенец, взрослый и старик,
Движенье мысли, час молитвы,
И все награды с поля битвы,
Святая мудрость, простота,
Небес нетленных красота,
Твоя любовь в людских сердцах,
Ведь там где Ты – уходит страх,
Способность верить и любить,
Пусть ошибиться, но простить,
Сквозь отвержение обнять,
И за друзей всю жизнь отдать,
Начало жизни и конец,
Жених, Создатель и Отец.
Ты – все во всем. Твое – везде.
Все восхищение – Тебе.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
Крик души : ДИТЯЧА ПОЛІТИКА - Юрий Рабый Завжди, завжди, завжди радься з своїм сумлінням і ніколи, ніколи, ніколи не роби того, на що серце не дає дозвіл.
